Ольга Говорко о детстве, Молочном переулке и ЦПКИО им. Горького

Я появилась на свет, росла и училась в школе в самом, по-моему, замечательном месте Москвы, на Фрунзенской набережной. А неподалеку от Фрунзенской, где прошло мое собственное детство, в пяти минутах ходьбы от храма Христа Спасителя, жили мои прабабушка, бабушка и мама. Жили они на улице Остоженка, которая в советское время называлась Метростроевской, точнее даже не на самой Остоженке, а чуть в стороне от нее, подле Зачатьевского монастыря в Молочном переулке. Правда ни прабабушку, ни даже бабушку, я, к сожалению, не знала. Я родилась уже после их ухода из жизни. Тем не менее, в том доме в Молочном переулке, где вся наша семья когда-то жила, мне приходилось бывать очень часто, потому что в нем долго жила моя любимая тетушка Катя, мамина двоюродная сестра. Домик этот был двухэтажным, деревянным и, по всей видимости, когда-то был чьим-то особнячком, но потом его перестроили, существенно упростили и превратили в одну большую коммунальную квартиру, где на пять или шесть семей был один-единственный общий туалет, на стенах которого, как сейчас помню, висела куча ободов (у каждой семьи был свой собственный обод) и одна ванна. Мылись в ней все по расписанию. Также и стирались. Несмотря на то, что это был самый, что ни на есть центр Москвы, горячей воды там так никогда и не было. Воду грели в ведрах и так мылись.

Запомнился мне и огромный коридор, в нем почему-то всегда было темно. Впрочем, так чаще всего и бывало в коммунальных квартирах. Однажды, я играла в коридоре в мячик, он укатился и я полезла его искать в какой-то угол, где вдруг обнаружила красивые изразцы. Оказалось, что там была печь, дымоход от нее шел с первого этажа на второй, но все это было закрыто фанерой и, конечно же, не использовалось. Тетушка рассказывала, что помнила дом совсем другим, чем тот, которым его запомнила я. Но что это был за дом, и кому он принадлежал, никто толком не знал. А вот рядом с нашим домом (наш был по номеру седьмой) по Молочному переулку стоял очень красивый, деревянный особняк, принадлежащий когда-то, как гласила вывеска на воротах дома, купцу Зигфриду Талю. Кроме того, на табличке указывалось, что это памятник архитектуры и что он охраняется государством.

Я любила пролезать сквозь прутья забора в маленький дворик этого домика и рассматривать деревянные балкончики, украшения, ограду. Где теперь тот дом.. Исчез вместе с балкончиками, садиком, оградкой и табличкой о том, что он охраняется государством. Да, собственно, что дом… и государства-то того тоже уже нет.. Как-то однажды случилось так, что я не заходила в свой любимый Молочный переулок несколько лет и однажды, оказавшись в тех местах с одним знакомым, решила отвести его в в недра Остоженских переулков, чтобы показать старую Москву, московские дворики и дом, в котором жила когда-то вся моя родня. Дойдя до монастыря, я повернула за угол и встала, как вкопанная от неожиданности. Я как будто вдруг, в одну минуту, оказалась в другом городе, в другом времени, в другой жизни и как будто даже в другом измерении. Впрочем, время и, правда, было уже совсем другое. Даже и страна другая. Но чтоб все изменилось вот настолько! Когда я все-таки заставила себя пойти дальше в сторону нашего бывшего дома, то мне пришлось вести рукой по стене монастыря, чтобы не утратить связь с реальностью.

От той, старой Москвы не осталось ровным счетом ничего… Ни от домиков, ни от уютного двора, в котором, во времена маминой юности молодежь и ребятня до темноты играли в волейбол, а по вечерам ставили пластинку на патефон и танцевали до изнеможения. Где под раскидистыми, уютными деревьями стояли столы и лавочки. Там люди постарше играли там в домино или шахматы. А зимой ребятня брала фанерки и каталась по переулкам на этих фанерках, или на старых, прохудившихся бабушкиных тазах, как с горок. Москва-то, как мы с вами помним, строилась на семи холмах, и поэтому некоторые из переулков шли под наклоном и по ним так здорово было кататься. Машин-то тогда особо не было, и ребятня каталась по этим переулкам кучей малой. А вот вы помните как это, куча мала? А в Парк Культуры бегали прямо через Москва-реку по льду. Река-то ведь раньше зимой замерзала. Да, так было. А теперь там, в старом московском Молочном переулке только офисные здания и дорогие жилые дома.

Моя любимая Фрунзенская набережная изменилась меньше, но и по ней прошелся каток времени… Впрочем, эти места все равно так и остались самыми моими любимыми в Москве. Я и сегодня ощущаю их как свою малую Родину и приезжаю сюда порой просто для того, чтобы почувствовать себя беспричинно, по-детски счастливой. Приезжаю и долго гуляю по набережной, захожу к себе во двор, вспоминаю как в детстве делала «секретики» из цветных стеклышек и красивых фантиков от конфет и под каким деревом их закапывала, вспоминаю какие цветы росли тогда на клумбе на горочке в моем дворе, где была песочница. Теперь на месте клумбы и песочницы стоят беседки грузинского ресторана, что было бы не самой плохой альтернативой, если бы не его цены, ну и, конечно, если бы песочница по-прежнему была бы где-нибудь неподалеку.

В тех местах, около Крымского моста, был какой-то совершенно особый аромат. Особенно он чувствовался осенью, наверное потому, что осень вообще отличается тем, что в это время года все запахи ощущаются как-то по особенному ярко. Там, около моста, мы с мамой часто гуляли. Я всегда тянула ее дойти туда, чтобы ощутить этот особый аромат, вбиравший в себя влажный и волнующий запах прелых листьев, реки, манящие запахи горячего шоколада и выпечки, доносившиеся с Острова и еще чего-то непонятного и волнующего. В детстве мне казалось, что так пахнет осень. И сегодня, когда чуть сыро, тепло и влажно, пахнет прелыми листьями, выпечкой и вот этим чем-то совершенно непонятным, в моей душе сразу возникает странное, щемящее ощущение, когда душа вдруг замирает в ожидании чего-то необыкновенного и становится как-то и радостно, и грустно, и тревожно одновременно. В этот момент, вместе с запахами, ко мне возвращается мое детство.

Фабрика «Красный Октябрь» и сегодня находится на острове, вот только запаха выпечки и шоколада я там больше не чувствую. (В 2000-е фабрика вошла в концерн «Объединенные кондитеры» и переехала. Производственные мощности размещены в новом корпусе Бабаевской кондитерской фабрики на Нижней Красносельской улице. В фабричных корпусах на острове находятся офисы, бары, рестораны, институт — прим.ред.). Кусты вдоль парапета набережной больше не растут, а бульвар остался. Он и до сих пор идет между набережной и линией домов. Там растут деревья и стоят лавочки. А во времена моего детства там, под старыми деревьями, росли грибы и жители окрестных домов ходили по бульвару с корзинками и собирали их… Жили мы тогда на Фрунзенской сбоку от того дома, в котором и сегодня находится кинотеатр Фитиль. Между домами был скверик. Он и сегодня сохранился.

Возвращаясь из школы, я в этом скверике обычно старательно скармливала голубям несъеденные в школе бутерброды, чтобы мама не ругала за то, что весь день пробегала голодной. Жили мы на восьмом этаже, и окна наши выходили прямо на Парк Культуры. Я очень любила, облокотившись на подоконник, смотреть на ту жизнь, которая протекала на набережной Парка. Летом там всегда ставили яркий красочный шатер цирка Шапито. Однажды, мне тогда было, наверное, лет 5 или 6, мы с папой пошли погулять в парк. Погуляв, мы совсем уж было собрались домой, но тут нам на глаза попалась афиша цирка, и папа решил, что было бы здорово сходить на представление. Но как сообщить об этой нашей идее маме, чтобы она не волновалась? Телефонных будок тогда в парке не было. Подумав немного, мой папа, обладавший прекрасным, сильным и глубоким голосом (папа мой был профессиональным певцом — см. его фото в концертном костюме ниже), подошел к парапету набережной со стороны парка и громко крикнул: « Лиляяяяяяя….. » И, представьте себе, окно нашей кухни открылось! Мама услышала голос отца, позвавшего ее с набережной парка, через реку и проезжую часть Фрунзенской! Таким же способом папа сообщил ей, что мы идем на представление в цирк Шапито. Представляете себе такой телеграф сегодня?

Зимой шатер цирка снимали и он переезжал куда-то в другое место. Зато зимой в парке открывался каток. Открытие сезона катка в Парке Культуры было в то время просто общегородским событием. В день его официального открытия по Крымскому мосту шли толпы людей с коньками через плечо и весь парк превращался в одну большую, праздничную, ледовую площадку. На набережной тоже заливали каток, вдоль реки развешивали гирлянды с розовыми лампочками, вечерами на катке играла музыка и катались люди. Там всегда было многолюдно и царило ощущение праздника. Меня это просто завораживало. Сидя на подоконнике, я смотрела на них, слушала музыку и мечтала о чем-то чудесном, что непременно должно будет случиться в моей жизни.

Парк и сейчас, как и тогда, остался моим любимым местом прогулок. Во времена моего детства там было красиво, уютно, много цветов и деревьев, там было огромное (как мне тогда казалось) колесо обозрения. Москвичи еще называли Чертовым колесом. Теперь его в Парке нет. Была там и цепочная карусель, и еще пара аттракционов, там гуляли мамы и бабушки с малышами, был великолепный розарий, живые беседки, в беседках сидели шахматисты, был там зеленый театр, пруды с лодками. Потом парк стал абсолютно другим. Дело в том, что в нем поставили новые заграничные аттракционы. Поначалу и «Американские горки» и всякие другие заморские технические диковины всех радовали. По парку от одного аттракциона к другому носились толпы людей с восторгом в глазах, все подолгу стояли в очередях на аттракционы, потом катались на них положенные две минуты, оглашая воздух во время катания радостными воплями. Спустя какое-то время внутри парка появились заборы, ограждения. Просто прийти в парк погулять стало практически невозможно, да и гулять в общем-то стало негде. Парк перестал быть парком, расхотелось туда ходить…

Но вот, несколько лет назад, старейший парк Москвы (Парк культуры и отдыха открылся 12 августа 1928 года) начал меняться! Поначалу исчезли аттракционы, а с ними исчезли и обезумевшие толпы, мечущихся из стороны в сторону людей. На территории парка появились маленькие уютные ресторанчики, закусочные. Появился выставочный зал. На место вернулись беседки, розарий, шахматисты и женщины с детьми. В парке сегодня очень много молодежи, которая катается по набережной на велосипедах и скейтах, играет на гитарах, поёт. На гранитных ступенях набережной, ведущих к воде, сделали деревянные настилы для танцев и люди, и правда, танцуют там с большим удовольствием! Появился и открытый кинотеатр, на прудах опять плавают лодки, а на Лебединое озеро вернулись и лебеди, и утки. Конечно, Парк уже никогда не станет точно таким же, как во времена моего детства, но он опять стал парком Культуры и отдыха. Что меня очень радует!

Фото из семейного архива Ольги Говорко и сайта oldmos.ru