Альма-матер: Ольга Пичугина о РГГУ

Про РГГУ я могу рассказывать много и долго. Потому что я  в нем работаю и его же закончила. В этом очерке хочется остановиться на зданиях университета, их атмосфере. Потому что, во-первых, они очень хорошо вписаны в настоящее и прошлое Москвы, а, во-вторых, мне кажется, они позволяют узнать университет. Я, конечно, имею ввиду основные учебные корпуса РГГУ: Историко-архивный институт на Никольской улице и основной комплекс зданий на Миусской площади. Есть еще здания на улице Ак. Янгеля: там располагаются Институт информационных наук и безопасности, общежитие и спортзал. И дом на Забелина, в котором находится лицей. Мне посчастливилось учиться и пару лет работать на Никольской улице. Наш факультет – истории, политологии и права – располагался не в самом здании ИАИ по адресу Никольская, 15, а несколько ближе к ГУМу и Красной площади, в домах №9 и №11. В нашей студенческо- преподавательской среде ходила такая штука: «ФИПП (наша аббревиатура – прим. автора) — самый короткий путь к Мавзолею». Это было правдой: в метрах-шагах мы были куда ближе к хрестоматийным достопримечательностям Москвы, чем, например, корпуса МГУ и ВШЭ, также расположенные в центре.

Наши здания и, конечно, сам Историко-архивный институт внутри очень камерные: небольшие, некоторые и вовсе миниатюрные: аудитории, узкие коридоры, бесконечные лестницы, чердаки, полуподвалы… Каждый поход на занятия превращался в настоящее приключение: во-первых, не было уверенности, что нужная аудитория найдется быстро и без труда, а, во-вторых, всегда были сомнения в том, что все в нее поместятся. Все это придавало учебному процессу таинственность и странное очарование. В ИАИ подспудно возникало чувство гордости и восторга (хотя в студенчестве мы особо не рефлексировали по этому поводу) оттого, что соприкасаешься с историей: Московский историко-архивный институт расположился в зданиях на Никольской в 1931 г., с XVI века в них находился Московский печатный двор ( с XVII в. – Синодальная типография), а нынешний облик они получили после перестройки в XIX в.

Учебные будни на Никольской — самая настоящая московская жизнь, в которой все смешано, переплетено. В начале нулевых Никольская была еще проезжей улицей, теперь уже ушедшей в прошлое: на ней машины парковались, как придется; в знаменитой «Бутербродной» отдыхали двойники Ленина, Сталина и Николая II; из кафе «Дрова» доносилась громкая аудио-реклама «Ешь, ешь, ешь…»; в закрытом сейчас, кажется, навечно, переходе на Театральную площадь с утра до ночи продавали блестящее китайское барахло. И вот сквозь эту неразбериху плыли на занятия или с занятий студенты, в обеденный перерыв толпой набивались в единственный в округе продуктовый магазин и штурмовали одинокий ларек с хот-догами — нормальной столовой в ИАИ тогда еще не было. Значимым местом был известный на всю Москву кафе-клуб «ПирОГИ», в котором студентами РГГУ прогуляно бессчетное количество пар и отмечено столько же первых сентября, именин Татьяны, «экваторов», окончаний учебного года и других студенческих праздников.

Наш факультетский дом №9 соседствовал (буквально через стенку) с Заиконоспасским монастырем. Это соседство частенько вносило неожиданное разнообразие в наш факультетский быт и привело к переезду на Миусскую площадь несколько лет назад.

На Никольской, конечно, остались многие факультеты и кафедры в ИАИ, но я там сейчас почти не бываю. Не все восприняли переезд позитивно: кому понравится после почти двадцати лет жизни уезжать из самого центра Москвы, от стен Кремля? Хотя, «из центра» — понятие в нашем случае, конечно, весьма и весьма условное. Московская прихоть. Надо сказать, что между обитателями зданий на Никольской улице и на Миусской площади всегда существовало легкое недопонимание. «Никольские», конечно, считали себя элитой, смотрели на «миусских» свысока. Помню, как в студенчестве мы воротили носы, если занятия по каким-то общим предметам были в главном корпусе университета, и какие шли споры о том, кто поедет на Миусскую с документами, когда я уже работала в РГГУ.

Но лично я люблю главный корпус, наверное, даже больше чем здание Историко-архивного. Основное здание РГГУ выглядит монументально. Не удивительно, при таких – то «родственниках», как Народный университет Шанявского и Высшая партийная школа. Внутри все очень запутано. Мне всегда немного жаль первокурсников и абитуриентов: с первого раза никогда не поймешь, где и что расположено, куда идти. РГГУ – погруженный в науку профессор: гениальный, талантливый, признанный, но капризный и совершенно неорганизованный в быту, живущий в только ему понятном беспорядке. Мне как-то студент сказал: «Вы знаете, РГГУ мне нравится, потому что в нем порядка нет, но есть люди». Люди, да. Основная ценность университета (любого, кстати). Как и человека, пространства РГГУ надо исследовать, узнавать, пытаться понимать. На поверхности ничего нет.

Если неспешно бродить по РГГУ, то во всем этом кажущемся хаосе обнаруживаются замечательные вещи, которые и создают университет. Например, несколько музейных залов. В одних стоят в тишине неподвижные реплики на статуи из ГМИИ, их пытаются запечатлеть в своих работах студенты факультета истории искусств.

В других то и дело проходят какие-то выставки: живопись, графика, инсталляции, фотографии. Или прекраснейший Малахитовый зал, которому страшно не идёт столовская мебель (см. фото ниже). Можно заглянуть в Центральную аудиторию (№ 227), которая кажется совершенно безграничной, бездонной из зала, но компактной — со сцены. Говорят, в ней читали стихи, пели и устраивали представления многие деятели культуры и искусства в начале XX века.

С изящным и очень уютным читальным залом университетской библиотеки соседствует церемониальный центр РГГУ – оборудованный по последнему слову техники зал заседаний Ученого совета, в котором наверняка проходит какая-то важная встреча или конференция (в РГГУ все время что-то происходит). А в прямо противоположном «крыле» располагается брат-близнец зала заседаний, только не отремонтированный, и используют его в каких-то совершенно других целях: кажется, там проходят выступления творческих кружков. Мастерская студентов-художников, ТВ – студия студентов- журналистов, мемориальная аудиторию Л.С. Выготского, памятник А.Л. Шанявскому, лифты, которые притворяются книжными шкафами — все это и многое другое прячется в университете.

Двигаясь по улице Чаянова в поисках главного входа, можно попасть в пятый корпус и увидеть в фойе неработающий фонтан, почему-то заваленный старой мебелью. Вернуться на улицу, пройти чуть вперед в сторону улицы Фадеева и завернуть в книжную лавку «У Кентавра», в которой всегда тихо, спокойно и пахнет книгами. И каждый раз при входе — выходе из корпусов, смотрящих на улицу Чаянова, с усилием открываешь огромные, тяжелые, очень красивые двери.

Если же зайти в РГГУ с Миусской площади, то, пройдя насквозь первый корпус, попадешь во внутренний двор. Зимой там сверкает елка, а поздней весной и летом цветут растения в кадках. Во внутреннем дворе есть сцена, которая в хорошую и теплую погоду используется для Дней открытых дверей, вручения дипломов, посвящения в студенты, проведения занятий на свежем воздухе. А еще во дворе прячутся загадочные корпуса, в которых, кажется кто-то до сих пор живет. В университете много интересного, я не устаю каждый день удивляться. Университет очень разнообразный, настолько, что бывает не очень понятно, как все в нем сочетается.

В девяностые и начале нулевых РГГУ олицетворял новую страну, новую – не советскую- науку, новый виток развития высшего образований. Такой вот «не МГУ». Фамилии ведущих профессоров звучали громко и победоносно. Поступить в университет было очень сложно. Вокруг РГГУ ходило множество слухов. Прошло двадцать четыре года. И многое, конечно, изменилось. Что-то, безусловно, в лучшую сторону, что-то, увы, нет. Кто-то ушел, кто-то остался. Слухов, кстати, меньше не стало. Однако, есть какая-то университетская атмосфера, про которую всегда говорят на всех публичных мероприятиях, но она от этого никуда не исчезает много лет (что удивительно!). Особое ощущение тепла, уюта и свободы. В РГГУ все свои. Разные, но родные. Правда, для того чтоб все это почувствовать, РГГУ нужно просто полюбить и принять его непростой характер. Иначе ничего не получится. Вот мы и любим (хотя иногда и ругаем). Рггушники.

Текст — Ольга Пичугина, преподаватель РГГУ. Фото О. Пичугиной и студентов РГГУ.