Архитектор Наталия Болотова о том, как устроена работа реставратора, любви к Москве и люстрах из Леруа

Наталья Карелина

Сейчас в нашем городе одна из самых животрепещущих проблем — спасение и реставрация памятников старины, уходящей Москвы, которой ещё чуть-чуть и нет. И главные люди — это архитекторы и реставраторы, профессионалы, которые могут или спасти доходный дом или вынести неприятный вердикт, что надежды нет, ничего не исправишь. Мне всегда казалось, что это важная и нужная профессия,  полезная, и  было интересно, а кто же придет на смену специалистам старой закалки. Иногда кажется, что вузы нынче выпускают исключительно маркетологов, экономистов и переводчиков. И вдруг — удача! Мы познакомились с Наташей, которая в свои 26 лет уже ведущий архитектор. Это так необычно — хрупкая блондинка лазит по стройкам, читает с листа чертежи и командует рабочими, как заправский прораб. Конечно, мы не могли упустить шанса расспросить Наташу обо всем.

Профессия - Архитектор

«Я закончила Московский государственный строительный университет по специальности «Реконструкция и реставрация». Попала туда случайно — когда пришла на первый курс, предложили пойти именно в эту группу, и я согласилась. После 3-его курса искала место для практики, нашлась знакомая из реставрационной мастерской, так я, опять же случайно, оказалась на работе в реставрации, это было 6 лет назад. Сейчас я работаю в коммерческой организации архитектором-реставратором. По сути приходится мне заниматься всеми этапами проектирования (реставрационной части документации). Для начала исходно-разрешительная документация и вся бумажная работа. Собираем все необходимые для согласований бумажки. Затем работа с архивными материалами — иногда с готовыми, собранными ранее другими организациями, иногда нужно непосредственно обращаться в архив и искать нужную информацию. Исходя из полученных материалов, создается идеализированный проект реставрации, в котором полностью отражается КАК ВСЁ БЫЛО. Все перегородки, проемы, интерьеры, фасады возвращаем в первоначальный вид (или на период, на который делаем реставрацию).

Наталья Болотова

Затем на этот проект архитекторы, занимающиеся Проектом приспособления, накладывают новые планировки, соответствующие современным нормам и целям, с которой здание будет затем использоваться. Этот момент всегда проблемный, потому что сделать лифт в особняке и проложить все коммуникации, не затронув исторические конструкции, невозможно. Так что в процессе проходит сто тысяч совещаний, на которых все спорные вопросы решаются. После утверждения проекта приспособления, разрабатывается рабочая документация, а по-человечески, чертежи, по которым ведутся строительные работы. Ну и на объекте ведется авторский надзор. Честно говоря, не представляю, как рассказать об этом интересно (смеется). Коллектив, в котором я сейчас работаю, в основном состоит из молодежи. На прошлой работе в государственной организации была обратная ситуация.

Наталья Болотова

Объектов удалось «накопить» немало, но большинство из них остановилось на стадии проектирования, либо дальнейшие работы велись другими организациями, либо они еще не закончены. Среди таких театр им. Маяковского, Казанский вокзал, особняк С.Ф.Циммерман (Е.А.Свечиной-С.П.Моргунова) на Проспекте мира, усадьба Дурасовых на Покровке (ГУ ВШЭ), Средние торговые ряды (Красная площадь, д.5). Из законченных моя любимая — музыкальная школа им Гнесиных на Знаменке (Усадьба Апраксиных-Бутурлиных). Там комплекс зданий: главный дом усадьбы Апраксиных-Бутурлиных, флигели и доходный дом начала 20 века. Вся эта радость приспосабливалась под музыкальную школу. У школы отличный директор, который очень трепетно относится к статусу здания и вместе с реставраторами радовался открытиям, связанным с историей памятника. Оказалось, что здание на век старше, чем предполагалось, доказательства этому нашли в процессе проведения работ. Эмоции были просто потрясающие -счастье в чистом виде!

Гнесинка на Знаменке

По части любви к работе, у меня вечная синусоида. То люблю, то ненавижу (смеется). Два года назад решила уйти из профессии и уволилась. Но через полгода новая работа сама нашла меня, и вот я здесь. Мой рабочий день всегда непредсказуем (это кстати одна из причин любить работу, я бы точно не смогла сидеть перед компьютером изо дня в день и заниматься рутиной). Иногда целый день провожу на обмерах, на стройке, на совещаниях, иногда в офисе, часто бывает, что приходится все совмещать – утром едешь на стройку, к обеду в офис, а к вечеру и посовещаться не грех.

Большой и жирный минус для девочки – постоянная работа на стройке или на объекте в неподобающих условиях. В моей памяти до сих пор жаркое лето 2010-ого и мы на обмерах Казанского вокзала. Отсутствие нормальной вентиляции, духота, вонь, бомжи, призывники и просто толпа народа. Вокзальное кафе с высокими столиками, рядом сидит женщина в ярко розовых трусах, капроновых колготках и коротком свитере, с ней ее косматый воняющий друг и я вокруг них ползаю, фиксирую рисунок пола. На выходе хотелось прямо на месте снять с себя всю одежду и сжечь.

Наталья Болотова

Или вечная история – леса на фасадах устанавливают в зимнее время. И приходится выходить на обмеры. В мороз никакая одежда не спасает, и я не раз приходила домой с температурой. На мой взгляд, один из ощутимых минусов – реакция людей на завершенный проект. Часто слышишь негативные отзывы от людей, которые совсем не разбираются в том, чем мы занимаемся. Комментарии в духе – «Этого тут никогда не было» — которые как правило означают, что этого элемента на было на своем месте те три года, что человек работает в офисе напротив. И не всегда есть возможность объяснить, что на чердаке среди мусора и дохлых голубей нашлась уникальная деталь, которая полностью соответствует историческим фотографиям, подробнейшим образом описана в архивных материалах, а бывает, что и чертежи сохранились, и ее просто вернули на свое законное место. Реставраторы не стремятся оставить свой след в истории выдумками! Мы хотим, чтоб люди увидели здание таким, каким оно было раньше, каким его задумывал автор. Есть и несомненный плюс —  удается побывать в таких местах, к которым нет доступа у простых смертных. Даже если потом этот объект достается в работу другой организации. Ну и возможность почувствовать, что занимаешься чем-то осязаемым…идешь по улице где-нибудь в центре и с гордостью думаешь: «Это мой объект!».

Наталья Болотова

Огромное количество зданий в ужасном состоянии я бы скорее объяснила недостатком финансирования. Реставраторы вот сидят, готовы работать. А проектов немного. Еще одна большая проблема в нехватке профессиональных рабочих, способных выполнить работу по твоим чертежам. Вот ты старался, изучал, искал, чертил, а приходишь на стройку и перед тобой творчество «по мотивам». В целом реставрация – это очень дорого и не всегда выгодно. Площади, которые можно использовать, получаются зачастую небольшие, а мороки и на стадии проектирования, и во время реализации просто масса.

Будни Архитектора-реставратора

Я не поддерживаю подход к реставрации, который принято применять в нашей стране. У нас если здание не стоит в руинах, то выглядит будто после евроремонта. Невозможно понять, где то, что действительно сохранилось, где выполненное по аналогам, а где, может быть, и выдумка реставратора. Я за более деликатный подход. И стараюсь реализовать его в своей работе.

Будни архитектора-реставратора

Москву нежно люблю. Не понимаю разговоров, что нет ничего красивого, и нечего показать иностранным гостям. Кажется, что люди просто глаза не поднимают. В последнее время, правда, таких всё меньше. В соцсетях изобилие необычных экскурсий, интересных мест и фотографий красивой Москвы. Грустно, что многое разрушено, надстроено и перестроено в советское и наше время. На старых фотографиях Москва просто сказочно красива. Про нынешние перестройки в центре мне даже страшно говорить, повсюду тонны осуждающих комментариев. Конечно, сложно не согласиться, что качество работы зачастую страдает, но не понимаю тех, кто был доволен тротуарами шириной метр, на которых невозможно остановиться на секунду, чтоб завязать шнурок, не то что городом полюбоваться.

Рассказать забавный случай? На ум приходит только одна история. Пришли на почти законченный объект. А у нас там сохранилась люстра конца 19 века. Стоим смотрим на нее, отреставрированную, красивую. С нами представитель от строительной компании стоит и говорит: «Какая люстра замечательная, думали что-то похожее для соседнего помещения подобрать, ВЕСЬ ЛЕРУА обошли, и ничего не понравилось!».»

Люстра из школы Гнесиных

 Интервью — Юлия Петрова, фото из архива Н. Болотовой.

Leave a comment

Предыдущая запись

Следующая запись