Мария Царёва «Москва, Красная Площадь, Чибисовым»

Москву середины прошлого века я знаю по рассказам мамы и бабушки, но могу ощущать то время какими-то яркими образами и иногда кажется, будто сама проживала эти события. «Новая Площадь дом 8» – по этому адресу приехали мои бабушка (на фото выше) и дедушка с маленьким сыном в 1937 году и поселились у родственников. Дед, Чибисов Петр Степанович, родом из Тульской области, решил оставить военную службу и устроился на завод. Моя бабушка, Мария Ананьевна, умнейший, интеллигентный человек и рукодельница выросла в деревне. К своим, тогда, двадцати годам пережившая множество невзгод, с образованием всего два класса школы, она попала в другой мир. Москва, столица — в шаговой доступности Красная площадь, через дорогу Политехнический музей, метро, большие магазины, красивые дома. Было нелегко, но она смогла быстро наладить быт семьи, приспособиться и всю жизнь занималась самообразованием – много читала, ходила в театры, музеи.

Условия были очень стесненные – комнатка 12 квадратных метров, перегороженная пополам на две семьи. Коридорная система, напротив комнат  — газовые плиты вдоль стен, конфорки поделены – по паре на семью. Одна большая кухня, три крана с холодной водой на всех, веревки для сушки белья под потолком и как у Высоцкого: «Всего одна уборная», человек на сорок. По выходным ходили в баню.

После переезда в семье случилось трагическое событие – в 1938 году умер ребенок, не дожив до года. Бабушка очень тяжело переживала потерю. Но жизнь не стоит на месте и, к общей радости, в 1939 году родилась дочка – Фаина, моя мама. Улучшились жилищные условия. Сестра дедушки получила освободившуюся жилплощадь в той же квартире и у нашей семьи появилась отдельная комната. Жили скромно, но более-менее стабильно, как многие, пока не началась война, сломавшая судьбы миллионам людей, как и моей семье…

Дед до октября 1941 года имел бронь на заводе, затем был призван на фронт. Часть его располагалась в Сокольниках, дедушка был водителем грузовика – доставлял боеприпасы на линию фронта. Бабушка не эвакуировалась из Москвы и пережила все трудности военного времени, хотела быть рядом с мужем – они с дочкой ходили пешком от Новой площади до Сокольников, чтобы увидеться с ним.

Про то время многие люди, пережившие войну, не любили о ней говорить и о некоторых событиях, бабушка рассказала только мне в очень почтенном возрасте, а прожила она 94 года.
Октябрь 1941 года, бабушке нужно было уехать по неотложным делам. С неспокойным сердцем, оставила дочку соседке. Вернулась поздно, бросилась к ребенку, схватила на руки, прижала и в ту же секунду раздался страшный взрыв, бомба попала в здание ЦК Партии на Старой площади. От взрывной волны в комнате распахнулись окна, но люди не пострадали – стекла не разбились, были заклеены крест-накрест от бомбардировок. Во время налётов спускались в метро «Дзержинская» (сейчас «Лубянка»), часто на всю ночь.

С войны дед не вернулся, пропал без вести в октябре 1943 года на Волховском фронте. Мама всю жизнь помнит папу, даже не лицо, скорее образ — высокий в шинели. Когда он воевал под Москвой редко бывали увольнения, в результате чего в январе 1943 года появился на свет сын, мой дядя, который никогда не видел своего отца, а Петр Степанович видел сына только на фотографии.

Женщины того поколения пережили лишения, о которых мы не имеем представления. С лета 1941 года в Москве было введено карточное распределение продуктов. Мама помнит огромные очереди, нужно было встать рано и в любую погоду отстоять, порой несколько часов, чтобы получить продукты по карточкам. Ходила в основном она, бабушка работала. А детей нужно было не только накормить, но и одеть.

Еще одна семейная история того времени, грустная. Бабушка каким-то чудом купила дочке галоши на валенки, с рук, на последние деньги. Пятилетняя мама пошла гулять и к ней подошла женщина с просьбой дать померить галошки — она для своей дочки хочет купить такие же, вдруг не подойдут. Спустились на станцию «Дзержинская», мама отдала галоши и стала ждать. Просидела два часа и когда поняла, что ее обманули, в шоке вернулась домой. Я спрашивала бабушку ругала ли она дочку. «Что ты!», сказала она: «На ребенка смотреть было жутко, не то, что ругать», вот такое первое разочарование в людях.

Бабушка постоянно была занята, работала, а по вечерам вязала и шила на заказ. Пенсию за отца они не получали, потому что в то время семьи пропавших без вести солдат лишались пособия. Много забот по хозяйству легли на детей. Мама с братом умели многое – приготовить, убрать, постирать.
В 1946 году мама пошла в школу, которая находилась в Большом Комсомольском переулке (ныне снова Большой Златоустинский — прим.ред.). В то время мальчики и девочки учились раздельно, только на момент ее учебы в 9 и 10 классах ввели совместное обучение. Говорит, что было необычно и интересно.

Следующее событие в красках описывала бабушка. Мама училась во втором классе, а путь до школы проходил через две оживленные дороги, никаких светофоров тогда там не было, бабушка всегда очень волновалась за дочку и иногда выходила посмотреть, как она дойдет до дома, благо работала в соседнем здании. И вот видит – идет ребенок через Новую Площадь и горько рыдает, на машины, конечно, внимания не обращает. Бабушку за эту минуту чуть инфаркт не хватил. Бросилась к дочке: «Фаиночка, деточка, что случилось?» Мама долго от переизбытка эмоций ничего не могла произнести, а потом еле прошептала: «Я, я… двойку получила!» и снова в слезы. «Да пропади она пропадом эта двойка!», — сказала бабушка.

Учились дети самостоятельно, ни о каких репетиторах даже речи не было и возможностей таких. Оба — и мама, и дядя получили высшее образование. Их коммунальная квартира в то время вмещала в себя людей разных социальных слоев, культурного уровня, образа жизни. Был и профессор ВУЗа, и бывший партийный работник, и бухгалтер, и служащие, и рабочий класс. Конфликты будоражили общественность – все происходило на глазах у изумленной публики. Особенно выделялась многодетная семья этнических татар. Мать, тихая скромная женщина, работала уборщицей в Министерстве Культуры, отец семейства хлипкого телосложения, но буйного нрава, после принятия горячительных напитков периодически учинял скандалы с рукоприкладством. Соседи старались утихомирить дебошира. Во время очередной баталии моя бабушка ворвалась к ним в комнату, оттащила мужчину за шиворот на диван, сняла с него сапог и настучала ему по мо… по лицу, крича, чтобы он больше никогда не смел обижать жену. С тех пор скандалы поутихли, а бабушку мою он боялся, как огня, при ней вел себя очень сдержанно.

В конце 40-х отменили карточную систему и в магазинах стали появляться продукты, но позволить себе купить что-то вкусное могли только по праздникам, да и то далеко не все. Собирались с соседями, друзьями, а из «деликатесов» на столе были винегрет, селедка, квашенная капуста. Холодильников не было, летом готовили не много, чтобы еда не испортилась, зимой хранили продукты между створками окон. Окна были огромные и между стеклами было приличное расстояние, а еще зимой на стекле появлялись волшебные морозные узоры.

Жили сплоченно, в теплые дни выходили на улицу, беседовали – женщины вязали, мужчины играли в домино, дети в  «казаки-разбойники», «штандер», «лапту». Ходили в кино, часто, по нескольку раз на один и тот же фильм. Дети посещали различные кружки в городском Дворце пионеров в переулке Стопани (ныне переулок Огородная Слобода).

Отдельная история про парады. При подготовке к военным парадам и демонстрациям территория, прилегающая к Красной площади, перекрывалась. Накануне ставили оцепление, наш дом попадал в «окружение». Попасть домой можно было только по паспорту с пропиской, а дети в сопровождении взрослых. Ребятня и граждане, забывшие документы из-за спины военных, стоящих в оцеплении кричали соседям просьбы о помощи. Мама вспоминает демонстрации трудящихся как большое приключение – присоединяешься к самой первой колонне, идешь на Красную площадь, проходишь мимо Мавзолея, кричишь «ура», на выходе покидаешь колонну, бегом обратно к следующим и так по кругу не один раз.

Одна из самых невероятных семейных историй – про поздравительную открытку. Отправил ее маленький племянник, не особо заморачиваясь с адресом, открытка дошла, а адрес был такой – Москва, Красная Площадь, Чибисовым. Говорят, что сохранили, но я, к сожалению, не нашла.

Шли годы. Мама закончила медицинское училище, пошла работать в детскую поликлинику медицинской сестрой. Ее участок был от Красной Площади до Курского вокзала. По роду деятельности она посетила, наверное, все дома в округе и знала в прямом смысле каждую подворотню. Рассказывала про коммунальные квартиры в здании Гостиного двора, в церквях, подвалах. Были и квартиры отдельные, как в фильмах того времени, большие и просторные. Мама вспоминает вспышку эпидемии черной оспы, в начале 1960 года, когда Москва была полностью закрыта на карантин, а она, в числе тысяч медработников была привлечена к массовой вакцинации населения.

В 1961 году мама поступила в медицинский институт им. Пирогова. Годы студенчества вспоминала с удовольствием. Заядлая театралка – недорогие билеты на все популярные спектакли ей доставала знакомая, работающая в театральной кассе. Говорила, что возвращаться домой вечером было не страшно, время было другое. Ну и, конечно же, живя в двух шагах от Политехнического музея бывала на выступлениях поэтов Ахмадулиной, Окуджавы, Евтушенко, Вознесенского и других. Вспоминала с восторгом, увлекалась поэзией, как и многие молодые люди того поколения.

Моя семья прожила на Новой Площади 30 лет. В 1967 году коммуналку расселили, люди получили маленькие, но, зато, отдельные квартиры в тогдашних «хрущевках». Жалко было уезжать из центра Москвы на окраину, но наличие собственных удобств, личной кухни и двух комнат казалась сказкой.
Когда я росла постоянно ездили в центр, мама показывала дом, окно комнаты, мы гуляли по местам ее детства, она вспоминала, я узнавала.

Сейчас я тоже показываю «фамильный дом» своему сыну, родственникам, друзьям. Сама иногда захожу во двор, думаю о родных, реально чувствую энергию этого места.
Воспоминания старшего поколения — это история семьи, города, страны. Они как уходящая натура, не успеешь выслушать, поговорить и все исчезнет. Пока мы помним -наши близкие живы.

Текст Мария Царёва. Фото https://pastvu.com/ и из семейного архива Марии Царёвой.