Москвичи о Москве: Артем, помощник руководителя, 25 лет

Москва для меня долгое время была эдакой страшилкой. Много лет назад, маленький я очень испугался, когда мама бросила жетон в жетоноприемник на входе в метро и мы зашли в вагон без билета. То, что кондукторы по поезду не ходят, мне не объяснили, и в детском сознании мигом нарисовалась картина: родители в тюрьме для безбилетников, а я в детском доме на всю ближайшую жизнь и бедная бабушка, которой некому будет скормить варенье и ужин.

Потом я бы, конечно, перестрелял злых мальчиков и Дольфа Лундгрена, всех спас и благополучно намазал смородиновую жижу на хлеб, но в тот момент это не  успокаивало. Хотелось домой. Домой хотелось ещё много-много времени. В Сибири всё не так плохо, а при желании, везении и настырности — даже отлично. Но я уехал. С насиженного, видного и сулящего всяческие прелести места в городе Братске (даже не задумывайтесь, где это). Уехал, потому что читал, потому что смотрел. Потому что интересно, потому что Макаревич давно-давным сообщил, что «уж если откровенно — всех пугают перемены», и вот это дурацкое «ну-я-же-не -как-все”» было ввинчено в мозг.
Первое и долгое время моей регулярной фразой в столице было словосочетание «Удивительная Москва». Взрослые дяди с животом и галстуком, через дырку в заборе попадающие на перрон Белорусского вокзала к электричке – «Удивительная Москва». Эдуард Лимонов на рекламе «Ростикса» — «Удивительная». Новогодние ёлки у магазинов на Тверской при полном отсутствии снега. Отсутствие снега в первой трети декабря!!! Доступность телевидения для посещения – и за это ещё и платят… У-ди-ви-тель-ная Москва!

Человек, особенно приезжий, особенно с чётким пониманием того, что возвращаться похудевшим и проигравшим стыдно – существо адаптирующееся. И постепенно удивление сменялось привыканием. Красная площадь – никаких мурашек. Метро – простейшая штука. Лимонов в «Ростиксе» — никакой не Лимонов, просто похож. Сидение в массовках на телевидении – нудный и ужасный способ получения денег на пельмени, алкоголь и поездки. Зимой всё-таки бывает и холодно. Обычная такая себе Москва…
Первые девять месяцев моей московской истории – это доступноалкогольный бар «Фасоль» в Брюсовом переулке, ресторан «Старый рояль» на Кузнецком мосту, где меня немного подкармливал и много спаивал друг, Чистопрудный бульвар, до боли напоминающий самую центральную и самую пьяную улицу моего Братска.  Это станция метро «Рязанский проспект», любимые улицы — Зеленодольская и Красный Казанец, где разное бывало, но зато весело и эмоционально. Это барное «Жигули» (27, а если повезет, то и 23 рубля), синий «Бонд» (26р. или 23р.) и Останкинские пельмени (стабильно 51р.). Это автоматическое кочевание по городу из конца в конец в попытках понять, где же всё-таки здесь начало.
Самому странно такое необычное сравнение, но, кажется, эти девять месяцев Москва меня вынашивала, подпитывала, готовила к самой себе. Передавала через пуповину М-реки, которая вдруг настигала в самых неожиданных местах, что-то необходимое. И потом, спустя месяцы, резко всё наладилось. Не стало «мега-химки-круто», но стало в определенной мере стабильно. Отныне я, как и практически каждый живущий в Москве, именуюсь «человеком-метро»: все по расписанию, всё регулярно и только иногда случается «остановка по техническим причинам, движение начнём через несколько минут». Ничего удивительного: человек – существо адаптирующееся.
К концу девятимесячного периода адаптации в Москве возникло новое чувство – «Комфорт от дискомфорта». Я, скажем так, научился радоваться тому, что все плохо. Мама, конечно, была в шоке… А у меня была какая-то непоколебимая уверенность, что период «плохости» вот-вот закончится, и поэтому основное, что я делал – плыл по течению и ловил моменты немотивированного счастья. Потом мне стало в Москве комфортно уже в обычном смысле слова – комфортно от того, что всё хорошо. И от этой нынешней «хорошести» вроде бы как нет смысла отказываться, уезжать, менять… Хотя, я, как обычно в жизни, ни в чём не уверен. Дурацкое «ну я же не “как все”» до сих пор ведь ввинчено в мозг. Но, признаюсь, жизнь в «той» Москве – удивительной, пугающей, непонятной, часто нетрезвой – это была хорошая жизнь. Как-то было о чём рассказать в течение недели. Там был, сям пил, того видел, у того стырил… А сейчас рассказываю в основном только по понедельникам — события происходят всё больше по выходным. Это не самый плохой способ жизни, но «те» моменты в «той», удивительной, Москве — они были ярче и эмоциональней. Один из лучших периодов в жизни был. Пугающий, непонятный, прощупывающий. Ну и да, часто нетрезвый. Но – удивительный…Удивительный.