Центральный Телеграф на Тверской

Хотелось ли вам попасть в какое-нибудь тайное, с закрытым доступом, место? Мимо которого вы ходите почти каждый день и не знаете, что это здание хранит тайны и само оно – большая тайна? Каждый из нас хотя бы раз проходил по Тверской. И большая часть обращала внимание на здание на пересечении Тверской и Газетного переулка. Еще чуть меньше людей знают, что это здание Телеграфа. И совсем немногие знают, что внутрь можно попасть. И практически никто не знает, что внутри есть уникальный (да, дважды, трижды уникальный) музей Телеграфа. Чтобы добраться до него, нужно пройти несколько постов охраны, поплутать по переходам и коридорам, воспользоваться не одним лифтом и открыть не одну дверь.

Не пытайтесь запомнить дорогу, положитесь на знания хранителя – Владимира Цукора (на фото выше). Он приведет вас в первый зал этого музея. Нам показалось сначала, что в нем ничего интересного: ну вот – стенды, стенды, фотографии, опять стенды, все это похоже на пионерскую комнату в советской школе. Но именно отсюда начинается удивительное: музей, который создали настоящие асы своего дела, люди, понимавшие эстетику технологий и принявшие решение, что не создать этот музей просто невозможно.

Долго нас не томили и, наконец, открылась долгожданная последняя дверь и мы зашли в настоящую сокровищницу, мистическую, манящую, волнующую, на столько неисчерпаемую, что тут можно было бы остаться навсегда. Конечно, любая вещь имеет особую красоту. Красоту мысли человека, который ее придумал и сделал. Когда смотришь на все это великолепие технического гения человека, дыхание останавливается.

А гостеприимный хозяин рассказывает про сигнальные костры, чем различаются системы Пьера Шато и Клода Шаппа, при чем тут граф Монте Кристо, почему профессор живописи Сэмюэл Морзе вдруг стал изобретателем самого известного в мире телеграфного аппарата. История Морзе полна печали и неисчерпаемой веры в свое дело, уговоров, доказательств. Морзе пережил нищету, пытаясь показать миру свое изобретение. Его аппарат (на фото ниже) был универсален, его могли сделать все, и даже патент, по которому Морзе имел право получать процент со своего изобретения, не имел веса. Но Морзе тем не менее был признан и награжден.

Вы поймете, что значит имя Павла Львовича Шиллинга в истории телеграфа и каким образом он остался не только в истории, но и в стихах Пушкина, кстати, его друга. Вы узнаете или вспомните историю действительно выдающихся людей, которые сделали возможным передачу сообщений на расстоянии с помощью одной только науки. Это и французский инженер Эмиль Бодо, создатель первого телеграфного кода, это Джованни Казелли, человек, который приблизил нас к созданию факса. Это Борис Семенович Якоби, создавший первый буквопечатающий телеграфный аппарат. Имен, несомненно заслуживающих упоминания в этой истории, очень много. В этом музее нет витрин, вы можете поработать за любым аппаратом, который вам понравится. Может, это будет самый древний экспонат – аппарат Морзе, и вы повторите ту фразу, первой улетевшей в пространство: «Дивны дела Твои, Господи». И вы, наконец-то решите, какой звук вам ближе — стук клавиш чешского телетайпа или щелчки немецкой техники. А может, больше всего вам понравится аппарат Шиллинга (на фото ниже), который сделали своими руками хранители этого музея, собрав информацию о его работе по всему миру.

А если вы не хотите стучать по клавишам или самостоятельно клеить слова в те самые телеграммы, которые приходили к нам домой на открытках и бланках, то может быть вы попробуете поработать с пневмопочтой. Хотите понять, как передавались раньше изображения на расстоянии – пожалуйста. Вам ближе двустороннее общение – и такое там тоже есть. Вам расскажут, зачем надо присматриваться к башням Лувра и Ленинградского вокзала. Вам обязательно захочется поехать в Санкт-Петербург в Эрмитаж, чтобы побывать в воссозданной с нуля старинной станции телеграфа. Сначала история будет тягучей и медленной, а потом настанет 19 век, век технологий, век электричества, и история понесется так быстро, что имена изобретателей из единичных будут складываться уже в рабочие группы, коллективы авторов и названия предприятий.

Ну а что же само здание? Ведь телеграф – это не только технологии, это и важная часть истории – красивое, могучее здание. Его история начинается совсем издалека. В дореволюционное время пользовались телеграфом только для особо важных государственных сообщений. И для императора, наезжавшего в Москву, построили телеграфную станцию в Кремле. А так как телеграф развивался очень стремительно, то разрешение на передачу личных сообщений получили уже все граждане. Вот они и шли в Кремль, чтобы передать все, начиная с «Маша, перешли денег» и заканчивая «Кому пишу, того люблю». Людей много, а телеграф в Кремле один. И было принято решение оборудовать телеграфную станцию общего пользования в Газетном переулке, прямо за Макдональдсом, если бы он тогда существовал. Для этой цели нашли небольшой домик под аренду на 10 лет у некоей госпожи Бабиной, поставили туда телеграфный аппарат и разросся телеграф до Варшавы, Киева, Одессы, Австрии, Пруссии и Европы.

Конечно, через какое-то время домик госпожи Бабиной стал мал и телеграф начал селиться в любых местах, от железнодорожных станций под Москвой, где были дачи богатейших людей, желавших черкнуть пару строк в столицу, до плохоньких и очень плохоньких сарайчиков в бессистемно выбранных местах в городе. Сохранилась даже жалоба на один из таких домиков, жаловались на гнилые доски, которые проваливались под ногами приходящих. Итого 24 станции в Москве и 48 в под Москвой. Одни названия станций как музыка: Долгоруковская, Мещанская, Верхнекисловская, Божедомская.

А Центральный телеграф переезжает в новое здание Главпочтамта на Мясницкой (на фото выше). И тут происходит еще одно знаковое изобретение. Профессор живописи Морзе изобретает свой аппарат. На его аппарате можно было уже отсылать 400 слов в час. А потом изобрели дуплекс – по одному проводу и принять и отправить, а потом квадродуплекс, а потом пошло поехало – изобретение Чарльза Уитстона, буквопечатающий аппарат Давида Юза, временное уплотнение механическим способом и многое другое.

Технологии уже не идут, а бегут. И потоки информации растут, в мире происходит столько всего интересного, о чем нужно поговорить, о чем нужно послать телеграмму. На работу в Телеграф уже принимают и барышень. Правда, с оговоркой: «девиц незамужних и без детей, чтобы ничего не отвлекало от государевой службы». И если случалось для них замужество из чиновников телеграфной службы, то в случае болезни жены, за нее обязанности исполнял муж. Интересно, что телеграфисты должны были сами варить для работы особенный «правильный» клей.

Случается революция 1917 года и правительство переезжает в Москву, требует найти место для нового здания телеграфа и назначает тендер на архитектурный проект. Место было найдено. Улицы Огарева и Белинского вам, наверное, ни о чем не говорят, но это всего навсего Газетный и Никитский переулки. В тендере участвовали 10 проектов и выиграл проект Ивана Ивановича Рерберга, автора Киевского (Брянского) вокзала. В архивах Телеграфа хранится чертеж здания длиной 5 м 17 мм, подписанный рукой Рерберга.

Полтора года здание строили и полтора года его оснащали. По последнему слову техники, конечно. И назвали этот дом – дом связи имени Подбельского. В честь народного комиссара почт и телеграфа РСФСР. Это был дом-коммуна, здесь было все: сам телеграф, международная телефонная связь, научно-исследовательский институт, радио, радиотеатр, 20 квартир для начальства, ясли, филиалы училищ и институтов, курсы повышения квалификации, столовые, прачечные и даже кузница. Причем в квартире директора был отдельный лифт.

Для праздничного украшения этого здания была впервые применена иллюминация. И, конечно, это здание должно было стоять веками, в технической документации есть уверения, что сверху можно надстроить еще один этаж. Кстати, этим хотели воспользоваться во времена незаконных надстроек и сносов, выселить телеграф и заселить здание офисами, даже мансарду собирались пристроить, но проект только проектом и остался. Он стоит в музее под стеклом в виде макета.

В свое время под крышей ЦТ трудились почти 10000 сотрудников. Когда технологии обновились, то осталось не больше 700 . А дальше меньше. Объем телеграмм каждый год уменьшался на 10 процентов, но не иссяк, и сейчас телеграфом стабильно пользуется армия, полиция, административные органы и банки. И Механизированный Дворец, шумный, торопливый, по стенам которого тянулись бесконечные ряды пневмопочты, в залах которого стоял дикий гвалт от работающей телеграфной техники, стал затихать.

Но пустым место не осталось. И гулкие залы, наполненные светом от огромных окон, заняли не скучные серые офисы, перегороженные гипсокартоном, а свободное пространство, в котором работает сегодняшняя творческая интеллигенция, сумевшая не только сохранить историю этого здания, бережно отреставрировав каждый уголок, но и создать атмосферу новой коммуны – коворкинга DI Telegraph , где можно быть не только личностью, создающей что-то свое, но и научиться быть частью команды, состоящей из людей, которые могут уметь то, чему ты еще не научился (на фото ниже).

И последняя тайна: на здании Телеграфа есть часы, которые имеют голос. Практически никто никогда не слышал, как бьют часы на башне Телеграфа. Существует легенда, что в Камергерском переулке есть одно место, с которого можно услышать звон колокола, да и то, если вам повезет, и по Тверской не проедет ни одной машины. Когда-то перезвон этих часов заглушал часы на Спасской башне, и чтобы жители ближних домов не жаловались, голос колокола был приглушен.

Эти часы – одни из немногих в Москве работающих маятниковых башенных часов с боем. Представьте себе ходики диаметром циферблата 2 метра. Так вот гирьки у этих часов весом в 100 кг каждая, а длина цепи 14 метров. Их завода хватает на неделю и при часах есть даже хранитель. Хранитель времени, конечно.

Часы эти появились больше 80 лет назад, в то же время, что и само здание. Сам механизм безымянный, известно только, что часы приехали из Германии, с корпуса часов сошлифована марка и можно только догадываться, откуда часы родом, сравнивать похожие, косвенно находить ниточки родства. Еще одна маленькая интересность – цифра «4» на циферблате написана по правилам использования римских цифр до 19 века.

Колокол, весом 25 пудов 36 фунтов, этих часов приехал отдельно. Есть несколько версий, откуда он появился, ведь к тому времени, как он был водружен на крышу здания, фирмы, на которой его отлили, уже давно не существовало. Единственное, что осталось от нее, это надпись на колоколе: «Лит в Москве. Завод Николая Самгина».

Через 40 лет Телеграф будет отмечать свое двухсотлетие и у здания есть капсула времени, в котором послание написано так, как могли бы написать только телеграфисты: первая часть зашифрована азбукой Морзе, вторая – международным телеграфным кодом №2 и третья – HTML. Поживем – прочитаем!

Текст — Екатерина Немова, фотографии — Анастасия Лебедева.