Дом № 10 и окрестности Большой Садовой
Меня зовут Елена Валерьевна Костылева. Я родилась в Москве, в 1953 году. Наша семья жила в доме № 10 по Большой Садовой улице (сейчас дом известен, в основном, как Булгаковский и поэтому очень популярен) с 1927 по 1976 год, 49 лет. Правда, когда мы с семьей участвовали в проекте «Дом на Большой Садовой» по восстановлению истории дома, узнали, что в домовых книгах значится, что мои бабушка и дедушка поселились в доме только в 1930 году. Но моя мама настаивает на 1927-ом. В 1976 году мы переехали в район, который теперь называется Зябликово, получили отдельную квартиру. Дом на Садовой к тому моменту был в неважном состоянии, у нас были сложные соседи, и очень хотелось жить отдельно, а не в коммуналке. Мне тогда было уже 23 года. Началась совсем другая жизнь. Однако, все, что связано с Большой Садовой и окрестностями, для меня очень важно. Мне до сих пор не хватает той жизни и той Москвы — города моего детства и юности.
Несмотря на то, что я училась и до сих пор работаю неподалёку, в Менделеевском институте, с момента переезда и до 2009 года я ни разу не заходила во двор нашего дома и даже близко к дому не подходила: не могла. Было страшно увидеть все изменения, которые произошли. Но в 2009 году у нас была встреча одноклассников – мы все учились рядом, в 112 школе на улице Остужева (ныне – ЦО 1441 «Бронная слобода» в Большом Козихинском переулке). Мы гуляли по окрестностям Патриарших, и мой друг уговорил меня зайти во двор дома. Это стало очень знаковым для меня событием, трудным и радостным одновременно. Такое возвращение в свое прошлое. Но сейчас мне гораздо проще рассказывать о жизни в то время, о детстве. С тех пор в доме я побывала несколько раз, однажды даже попросилась зайти в квартиру, где мы жили. Там теперь какой-то офис, и, конечно, ничего «нашего» не осталось.
Дом. О том, насколько наш дом знаменит, что он особый московский дом с интересной историей, я узнала уже в старших классах школы. Тогда наша соседка –Марианна Ильинична Сакизчи, дочь дореволюционного управляющего дома Ильи Сакизчи, – показала мне номер журнала «Театр», в котором была, кажется, статья про наш дом и его известных жителей, или несколько статей. Тогда я прочитала, что в нашем доме жили Петр Кончаловский, Семён Аладжалов. В квартире № 38 было основано художественное общество «Бубновый валет». В этой же квартире познакомились Сергей Есенин и Айседора Дункан. Про Михаила Булгакова, который жил в доме в 20-х годах , конечно, никто в то время не говорил. Моя бабушка рассказывала, как до войны Наталья Кончаловская на Пасху специально нанимала женщину, которая пекла куличи, были приемы. Но мы сами жили очень скромно.
Когда мои бабушка и дедушка с детьми переехали в Москву из Тамбовской области (тогда – Воронежской) в конце 20-х годов, дед устроился сантехником. Все работники дома жили в подвальной квартире, дворницкой – 53А. Сейчас там театр Булгакова. Нашими соседями была татарская семья, мы с ними очень дружили. Меня всегда потрясало в этой квартире вот что: большой коридор с асфальтированным полом. И еще комнатка под лестницей, которая вела в 52-ую квартиру. В нашей квартире были окна вровень с двором. Когда моя сестра была маленькая, ее выносили в коляске на улицу, я так боялась, что ее украдут, и сидела на окне, ее сторожила.
Мы жили одной большой семьей в этой дворницкой до 1958 г., а потом моим родителям дали комнату квартире №45. Эта квартира находится в том же подъезде, что и № 50, в которой жил Булгаков, и где сейчас музей. Но бабушка еще какое-то время жила в подвале, но позже тоже переехала – в комнату в квартире №49. Помню, как в 1961 году, в апреле, было уже тепло, я, семилетняя, вбежала со двора к бабушке, а она сидела перед репродуктором и плакала. Так я узнала про полет Гагарина в космос! Потом во дворе дома и вокруг было много людей, все улыбались и плакали. Летали вертолеты, кажется, с них скидывали вниз листовки. Было такое счастье, была такая радость!
Незадолго до нашего отъезда из дома, в 1975 году, когда я уже училась в институте, наша соседка из квартиры №44, диссидентка Анна Кузнецова, организовала выставку неформатного искусства у себя дома, так как сделать это где-то еще ей не разрешили по понятным причинам. Я тогда несколько недель жила одна – родители лежали в больнице, сестра была на сборах, а бабушка в этом же году умерла. И вот я возвращаюсь домой после занятий, а во дворе стоят люди в штатском. В наш подъезд никого не пускали. Пришлось долго объяснять, что я там живу, соседи очень помогли. В доме все друг друга знали.
Много времени мы и другие жители дома проводили во дворе. Мой дядя играл в пинг-понг, а мы катались на велосипедах, бегали, играли. Посередине двора был столб, кажется, на нем висел фонарь. Его основание прогнило, и однажды он упал на одну из припаркованных машин.
Окрестности. В раннем детстве мы далеко от дома не гуляли. Одно из любимых мест – соседний сад «Аквариум». Нам разрешали в нем гулять одним, без взрослых. Как-то раз под Новый год в саду был елочный базар, и мы с сестрой отправились туда играть. Вернулись домой, руки были все в цыпках и ранках от мороза и иголок. Мама отпаривала наши руки, а потом мазала глицерином. Как мы орали!
Летом в саду «Аквариум» были избы-читальни. Можно были приходить и читать книги. Зимой книг не было, но сами избушки оставались. Мы их очень любили, играли в них и прятались. А в самом конце сада, напротив входа с Большой Садовой, располагалось кафе, дядя нас туда часто водил. Еще в саду около каждого входа стояли вазы «с козлами» – барельеф такой, мы его так называли. Сейчас ваз осталось всего две или даже одна, но в том время их было больше. Когда мы выросли, стали ходить в летний кинотеатр «Аквариум», который находился в саду. Там показывали старые западные фильмы: «В джазе только девушки», «Лимонадный Джо» и другие.
Кроме сада, мы много времени проводили в так называемом «министерском сквере», он расположен между домами №6 и №8. Сейчас он такой маленький, а в действе он казался огромным. Там было много места, машин не было. Мы с утра до ночи в хорошую погоду прыгали в классики, весь асфальт исчертили мелом. Любимое место детства – магазин «Соки-Воды», который располагался сразу за кинотеатром «Москва» (мы этот кинотеатр знаем как «Дом Ханжонкова» — прим ред.) . Папа покупал нам с сестрой в магазине молочные коктейли, поэтому очень нам нравились эти походы в «Соки-Воды». В кинотеатр, конечно, тоже ходили: за 10 копеек за утренний сеанс фильмов для детей. И позже там бывали регулярно, смотрели фильмы для старших. А когда уже совсем выросли, посещали клуб «Дукат» на улице Красина, посмотрели там все части про «Анжелику».
Я любила ходить в «Планетарий». Была там в детстве очень много раз. Однажды случилось солнечное затмение, и мы всем классом пошли смотреть в телескоп. В зоопарке тоже, конечно, часто бывали.
Что касается Патриарших (тогда – Пионерские пруды, но все равно называли их «Патрики»), то не могу сказать, что в то время это было каким-то особенным местом. Зимой ходили на каток. Забавно: пока у большинства детей были двухполосные коньки, а у нас с сестрой – как сейчас говорят, «крутые», однополосные. Когда учились в школе, очень много времени проводили на улице Остужева, теперь Большой Козихинский переулок. Там располагалась сама школа и жили мои одноклассники.
Школа. Сейчас нашу школу назвали бы «элитной». Раньше у нее был номер 112, сейчас это Центр образования 1441 «Бронная слобода». Школа открылась в 1955, всего за несколько лет до того, как я пошла в первый класс. Здание школы ничем не примечательное – таких тогда было много. Думаю, школа обязана своему статусу из-за расположения и «шефов»: Министерство монтажных и строительных работы СССР и Институт художественного воспитания детей, например. В школе учились дети артистов, ЦКовские дети, дети космонавтов… Но мы никогда не ощущали какой-то своей привилегированности. Школа была очень дружная, до сих пор и моя сестра, и я общаемся классами и параллелями.
Почти все мои одноклассники жили на улице Остужева (с 1959 по 1993 Большой Козихинский переулок назывался улицей Остужева — прим.ред.) или совсем рядом – в Волоцких домах. Пожалуй, только я и еще пара ребят из класса проживали чуть дальше.
Моя подруга жила в деревянном двухэтажном старом купеческом доме. Этот дом всегда мне нравился. Теперь его нет, конечно, очень жаль. В дворе дома находился большой сарай. Мы там организовали Штаб пионеров. Делали библиотеку, а еще показывали спектакли. Помню, ставили «Морозко», я была режиссером. Помните, в фильме есть сцена, где летят дубинки? Вот мы тоже пытались это изобразить, было очень весело. На Остужева много проходных дворов, можно было попасть куда угодно! Мы любили играть там в зарницу. Мне иногда снится, как я по этим дворам выхожу на Бронную, где был рынок. Но, наверное, я что-то путаю.
В середине 60-х учащихся нашей школы отобрали для выступления на Первомайском параде. Мы готовили танцевально-спортивный номер. Репетировали в Лужниках. Пока шли репетиции, погода была очень теплая. Но, как это обычно бывает в Москве, 1 мая резко похолодало, даже пошел снег. У нас костюмы совсем не по погоде: розовые юбочки, тонкие белые рубашки, пионерские галстуки, конечно же, гольфики и полукеды на тонкой подошве. Но выступали все равно. Как мы замерзли тогда! А еще, помню, вручали цветы участникам Международного конгресса женщин в Кремле.
Мое детство на Большой Садовой запомнилось мне очень светлым и счастливым. Город был близким и родным. А сейчас я плохо его понимаю, но, думаю, дело в возрасте. Уверена, что современные москвичи хорошо чувствуют себя в городе, знают его. Хотя, мне кажется, дети стали меньше времени проводить на улицах. Мы же, наоборот, почти все время гуляли и совсем ничего не боялись. Разве что старьевщика. Тогда по всей Москве они были, приходили во дворы и кричали: «Старье берем!», люди кидали прямо из окон или выносили им ненужные вещи. Приходил старьевщик и в наш двор. Мы с сестрой, маленькие, не могли разобрать, что он кричал, нам слышалась какая-то абракадабра. Нам было страшно – вдруг он пришел забрать нас.
Записала Ольга Пичугина. Фото из архива семьи Костылевых и с сайта pastvu.com