Антон Размахнин «Круги Отрадного»

Чтобы добраться от нашего четвертого этажа до первого, лифт ровно четыре раза как будто сглатывает, а потом прищелкивает — равномерно и невозмутимо. Кнопки вызова лифта на большинстве этажей в подъезде — еще заводские, рубиново-прозрачные, и только на первом и пятом этажах уже новые, молочно-белые: прежние прожгли сигаретными окурками. Мама говорит: на пятом, то есть прямо над нами — «неблагополучная семья». Впрочем, тут и говорить не нужно: недели не проходит, чтобы сверху не доносились дикие крики и не кидались об пол какими-то предметами, какими — лучше даже не думать. Впрочем, мы лучше все-таки вернемся на первый этаж, благо, лифт как раз туда доехал.

За стеклянными дверями в алюминиевых переплетах — темное холодное утро; мы с папой топаем через двор в детский сад. Мама в это время уже едет на бесконечно длинном 23 автобусе из нашего Отрадного до «Войковской», чтобы там пересесть на метро и добраться до «Алмаза» на Соколе. Папе не нужно на работу так рано — поэтому он ведет меня по узкой дорожке в окружении сугробов к дверям садика, где уже на лестнице пахнет манной кашей (запеканкой будет пахнуть вечером — она на полдник), а на окнах уже новогодние бумажные снежинки и дед-морозы. Декабрь, через несколько дней Новый 1987 год. Мой круг жизни в будни состоит из дома, сада и двора из девяти- и двенадцатиэтажек между ними.

Днем, пока остальные играют в войнушку или куклы, я на прогулке измеряю глубину снега — глубоко ли провалюсь? Иногда случалось и глубоко. А еще — ловлю поезда: каждый час совсем рядом гремит электричка, идущая от Бескудниково до Института пути. «Линия» — называем мы все, отрадненцы, эту железную дорогу (потом я узнаю, что Линия шла когда-то аж до Лосиноостровской). Наша улица Пестеля и нечетная сторона улицы Декабристов, а также Мусоргского, Бестужевых, Римского-Корсакова — это «здесь», а проезд Якушкина, улица Хачатуряна и еще какие-то — уже «за линией». За линию мы ходим с мамой по выходным, за покупками: там, на Отрадной улице, есть чудесный, огромный хозяйственный магазин. Как-то раз мы пошли туда и видим — «дают» великолепные наборы для ванной, с огромным зеркалом, шкафчиками и полочками из белоснежной пластмассы, прибалтийские! Стоят — дорого, очень дорого, сто два рубля. Столько в кошельке у мамы, конечно, не было — а как очередь оставишь? Поэтому — быстро добежали до красно-белой кабинки телефона-автомата на углу, позвонили домой, там, по счастью, оказался папа — и вот была радость тащить всем вместе по проезду Якушкина, а потом через железнодорожную насыпь эту роскошную штуковину.

За хозяйственным — «универсам в Старом Отрадном» (не путать со «старым универсамом» на Римского-Корсакова и с просто универсамом номер 33 у кинотеатра «Байконур»). А там уж и само Старое Отрадное: там диковинные сероватые кирпичные дома всего в пять этажей и с шахматной плиткой понизу. На первых этажах тоже какие-то магазины — и так до самой Березовой Аллеи, где обитаемая вселенная кончается, а начинаются овраги и пустыри. Потом там начнут строить метро — которое придет через несколько лет и к нам в Отрадное, но пока что ближайшая станция у нас «Ботанический сад». До нее нужно ехать на 603 автобусе — оранжевом ЛиАЗе с удивительно теплыми первыми сиденьями, удобной боковой лавочкой справа, откуда так хорошо видно водителя и его множество ручек и кнопочек. Или на новенькой гармошке-«Икарусе» такого же цвета — там холоднее, а водителя почти не разглядишь, только на стекле, отгораживающем его кабинку (такое интересное вдавленное будто бы головой стекло) написано: «Бригада социалистического труда». Автобус часто подолгу стоит на переезде возле платформы «Отрадное» — пропускает электричку или, что еще дольше, товарный состав.

А что же по нашу сторону линии? Одинаковые 12-этажки — Декабристов, 29 и 35 — стоят по сторонам улицы Пестеля. На перекрестке — вход под землю, отделанный черным кафелем: общественный туалет, в котором (два шага от дома, незачем!) я не был ни разу. Про такой же туалет мама рассказывала историю: кто-то из ее подруг, будто бы, поселившись в Бескудниково (где метро и сейчас еще не построено, а уж тогда…) посмотрела на этот вход и радостно всем рассказала: здесь есть метро, я сама видела вход и букву «М»! Ей посоветовали обойти сооружение и проверить, нет ли с обратной стороны буквы «Ж»…

Дальше по Пестеля — наш длиннющий дом 2, за ним слева школа, а справа продуктовый и овощной магазины в блоке-«стекляшке». Стекляшка эта — из белоснежного гофрированного металла, с алюминиевыми холодными окнами и дверями — внутри встречала характерной такой плиткой на полу под мраморную крошку. Справа прямо у двери — хлебный магазин: батон нарезной — 25 копеек, более дешевые — 18 и 13, но мы такие никогда не покупали. Буханки «Дарницкого» — 20 копеек, но можно взять половинку или даже четвертинку. Нож, которым продавщица резала хлеб — рядом, черный, бритвенной остроты. Тут же — «пика», на которую накалывали чеки. Дальше, у дальней стены справа — молочные продукты: сметана в сине-оранжевых упаковках, кефир в бутылках с зелеными крышечками из фольги (смотри число, не проворонь!), молоко в сине-белых пакетах: все Останкинского завода, ближайшего. Масло сливочное — на развес, большим куском лежит тут же, сверху украшенное бантиком из такого же масла. Рядом аналогичный кусок масла шоколадного — почти никто не берет. Еще левее — колбаса: исключительно вареная, 2.20 или 2.90. Чтобы что-то купить, нужно сначала попросить взвесить, потом озвученную цену «пробить» в кассе, трещащей колесиками и оснащенной справа дыркой для резервной ручки, потом пойти с чеком и забрать товар. И так — в каждом отделе. Я в свои почти шесть — незаменимый помощник маме или бабушке: добежать до кассы, «пробить», запомнить цифры.

С другой стороны «стекляшки» — овощной: здесь неинтересно, да и пахнет не очень. Вот на улице Мусоргского овощной, зеленый-металлический — это да: там есть такая штука, через которую картошку откуда-то из-под прилавка высыпают прямо в сумку. Но мы пойдем дальше по Пестеля: там скоро будет молочная кухня (я уже давно вырос из возраста, когда там что-то получают, так что в жизни не заходил!), а за ней поворот на Северный бульвар. Там чуть направо — еще один магазин: он интересен тем, что сбоку у него есть стол заказов, и бабушке, ветерану войны, там что-то «дают» по праздникам. А если не поворачивать и идти прямо, то Пестеля переходит в улицу Бестужевых: там бабушкина сберкасса. Правда, бабушка предпочитает не идти туда пешком, а ехать на 71 автобусе по кругу, через «Байконур», 141-е отделение милиции и вдоль по всей улице Бестужевых, до остановки, почему-то, «Школа».

А почта — гораздо ближе, только зайти за взрослую поликлинику и приблизиться к Юрловскому проезду. На почте замечательно пахнет сургучом и очень тихо — а на Юрловском есть самый лучший во всем районе магазин: «Галантерея» на втором этаже, где продаются игрушки. Обычно там ничего интересного, кроме, разве что, серых грузовичков «Крепыш» (отделы галантереи, где то ножницы маникюрные, то расчески — занятнее!). Но иногда завозят сборно-разборные машинки из элементов с такими шипами, а иногда — о, счастье! — модельки: «Альфа-ромео 2600», «Опель-кадет», «Мазерати-мистраль». Дома где-то на взрослых полках есть моделька еще лучше — «Волга» невиданного в жизни вишневого цвета — но мне ее играть не дают. Внизу «Галантереи» — скучная «Диета», где больше всего — кофейного напитка «Арктика», пельменей замороженных в бело-красных коробках и морской капусты (а, еще — минералка «Московская»). То ли дело — универсам в Старом Отрадном, где однажды даже привозили торты «Пингвин» с удивительными шоколадными пингвинчиками по углам! Или хотя бы «тридцать третий» универсам, в котором были урчащие и вечно жирные бело-зеленые автоматы с подсолнечным маслом.

Отрадное тогда — спальный район, время — дефицитное, поэтому круг моей жизни по выходным — вот такой, «собирательский». Но бывали и такие дни (и это уже обычно не зимой), когда мы отправлялись в «Центр». Для этого нужно было сначала добраться до «Ботанического сада» — а там «ВДНХ», «Щербаковская», «Рижская», «Проспект мира»… Выйти на «Щербаковской» — и вот уже настоящие кирпичные, высоченные дома с сетками над вторыми этажами (чтобы кирпичи сверху не падали, а также непослушные дети — говорит мама). И большой «Детский мир», и рядом «Океан» (а в нем обычно тоже морская капуста). А можно доехать до Выставки на автобусе и там погулять — только 603-й теперь там не ходит, а ходят неудобные 185-й и 33-й. Но на Выставке, конечно, шикарно: из репродукторов на столбах играет музыка, а на главной площади стоят настоящие самолеты. Можно подняться по трапу (почему это он как эскалатор в метро, но не движется?) и пройтись по салону, заглянуть в кабину пилотов, воображая себе, что вот когда-нибудь, может быть… Иногда зайти в «Космос» — но там слишком редко что-то меняется, все уже видано-перевидано.
А если у папы вдруг выдается свободное время, хорошее настроение, а машина — голубые «жигули» одиннадцатой модели — чувствуют себя хорошо, мы едем куда-нибудь на ней. И это самый широкий из жизненных кругов, доступных шестилетнему мне.

Центр Москвы, самый-пресамый центр — это для шестилетнего меня что-то из книжек. Большой театр — бронзовая моделька на книжном шкафу. Кремль — картинка: «Над Кремлевскою стеной самолетов звенья». Самый старый дом, который я помню из раннего детства — дом с кариатидами у станции «Проспект мира», напротив которого можно было сесть на 48 троллейбус и поехать почти домой, к гостинице «Турист». Я — житель Отрадного, где под окнами моего родного дома по сей день плодоносят чудом выжившие совхозные яблони, а почти все универсамы живы и работают по сей день (чего не скажешь о «стекляшках»). Людей у нас стало намного больше, появилось метро, вместо туалета теперь фитнес-клуб, а от Линии остался только народный памятник. Но так же шумят летом детские голоса в окна, а зимой так же тянутся через выстывший двор по сугробам дети в тот же самый детский сад. И даже если сейчас им грустно и одиноко, как иногда бывало в такие моменты мне, через много лет они вспомнят, как были здесь счастливы.

Текст Антон Размахнин. Фото — из личного архива автор и сайта pastvu.com